РАЗУМ

РАЗУМ

Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

РА́ЗУМ

мышление в той форме, к-рая адекватно и в чистом виде осуществляет и обнаруживает его всеобщую диалектич. природу, ему творч. . Понять мыслит. способность субъекта как разумную – значит преодолеть дуалистич. противо- поставление законов мышления и универс.-всеобщих определений объективной действительности и охарактеризовать не с т. зр. его проявления в актах сознания, но с т. зр. тождественности законов мышления реальным категориальным формам предметного мира, деятельно осваиваемого человеком. Р. есть достояние обществ. человека как субъекта всей культуры. Р. обладает высшей, сравнительно с рассудком, определенностью, логич. организованностью и строгостью. Его выступает как строгость содержат. понимания, как всецело предметная,т.е. как превращающаяся в активную способность субъекта лишь потому, что она адекватна объекту; она не утрачивается за пределами формально упорядоченного знания, т.е. не фрагментарна, а всеобща; она, далее, осуществляется не через подчинение понятий извне диктуемой формальной строгости изложения, а напротив, подчиняет понятиям формальную, языково-терминологич. строгость, делая ее необходимым вспомогат. средством. Р. диалектически снимает между "готовым знанием" и интуитивной формой творч. акта. На рассудочной дискурсивности, в к-рой истина-процесс превращается в противостоящий творч. движению застывший , Р. ставит свою собств., разумную дискурсивность. Последняя есть лишь изображение истины как движения по логике самого предмета, как развертывания системы его понятийных определений, Р. рассеивает порождаемую рассудком , будто и абстрактное суть специфич. атрибуты познающего субъекта, принадлежащие соответственно чувственности и мышлению, и выявляет в каждом понятии конкретное многообразия. В то как рассудок убивает , придавая самостоятельность абстрактно-всеобщему, Р. есть постижение особенного. Р. столь же мало противопоставляет антиномию результату ее разрешения, как и наоборот – он открывает и разрешает предмета, тем самым делая его объективнейшим "двигателем" развития теории. Для Р. эмпирич. мышление – то же теоретич. мышление лишь в его описат. применении. В философии Р. требует монизма. Не признавая никаких "запретных" для него , Р. самостоятельно осуществляет целеполагание, не терпит диктата внешней, чуждой целесообразности и не передоверяет никаких проблем слепым иррац. силам. Р. – воплощение суверенности науч. мышления: он есть "...та универсальная мысли, которая относится к о в с я к о й в е щ и так, как того требует самой вещи" (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 7).

Антич. философы-досократики уже догадывались, что истоки силы Р. – не в сознании, не в "мнениях", а в объективной всеобщности, следовать к-рой и значит быть разумным (Гераклит , В. 2, 41, Diels 9). Платон, ухвативший надындивидуальную мощь обществ. Р. в ее отчужденности от человека, изобразил ее как абс. мощь "царства Идей", основанного на сверхразумном "Едином". В познании Платон не только отличал мышление от мнения (), т.е. от уподобления и верования, свойственного обыденному рассудку, но и в мышлении различал рассуждение (διάνοια) – "способность геометров и подобных им" – и (ἐπιστήμη); здесь намечается рассудка и Р. (см. R. Р., 6, 511 D; 7, 534 А – Е). Аристотель детально классифицировал " души", из к-рых черты обыденного практич. рассудка схватывает , рассудка – διάνοια, отчасти – λογισμός, νοῦς, в той мере, в какой он лишен движущего начала, целеполагания, "страдателен" ("О душе", 432 в, 433 а, 430 а; "Никомахова ", кн. 6 и 10). По Николаю Кузанскому и Дж. Бруно, рассудок занимает место между чувственностью и Р. Сила Р. в том, что он – " первообраза всех вещей", т.е. бога (Ник. Кузанский, Об уме, см. Избр. филос. соч., М., 1937, с. 176). Декарт ссылался именно на несоответствие универсальности Р. как "орудия" конечному характеру человеч. тела-"машины", как на для дуалистич. противопоставления Р. и субстанции-протяженности. Спиноза критиковал рассудочность (познание 2-го рода) и entia rationis (формальные абстракции и т.п.). Он попытался монистически обосновать могущество Р. его универсальностью (мышление – субстанции). Однако , изолирующий друг от друга идеальные феномены деятельности Р. и те объективные универс. определения, к-рыми они только и объяснимы, все же сохранял свое влияние (напр., у Мальбранша о "raison" и "entendement" – см. "Разыскания истины", т. 1, кн. 3, СПБ, 1903, гл. 1, 2, 4; т. 2, кн. 6, СПБ, 1906, гл. 2). Психологизм вообще подменяет Р. "способностью души", заковывает его в изначальную специфику сознания. Напр., Локк пытался удержать между reason и understanding, выделял в Р. "первую и высшую" – эвристич. " " и в противовес рассудочной схоластике считал не "великим орудием" Р., а подобием очков для ума, однако Р. у него неизбежно "близорук", т.к. "не может простираться" за пределы, ставимые психологизмом (см. Избр. произв., т. 1, М., 1960, с. 660, а также с. 647–61). С т. зр. психологизма "...рассудок оказывается не чем иным, как... инстинктом наших душ...", а Р. – "совершенно инертен" (Юм Д., Соч., т. 1, М., 1965, с. 287–88, 605). Это обрекло англ. филос. традицию на утрату подлинного понятия Р. С рационалистич. т. зр. Лейбница, в Р. высшая способность – не рассудительность, а открытия (см. "Новые ...", М.–Л., 1936, с. 128, 153, 324, 419–29). Ставя интуицию выше Р., он все же обратился к тому, что "мышление есть... существенная деятельность..." (там же, с. 143) и к "непрерывному" Р. Но универс. и необходимость Р. берется им в крайней отчужденной форме – как "высший Разум", как – гарант "предустановленной гармонии" (см. тамже, с. 176; ср. его же, "Монадология", § 29, 30, 78, 82, 83, в кн.: Избр. филос. соч., М., 1908, с. 339–64).

Кант построил первую развернутую концепцию рассудка и Р., понимая под ними в сфере познания способности, дающие соответственно правила и принципы. Рассудок – это "способность составлять суждения", мыслить, "способность к з н а н и я м" (см. Соч., т. 3, М., 1964, с. 340, 167, 175, 195), к-рая изначально субъективна; неэмпирич. "Я", "т р а н с ц е н -дентальное единство апперцепции" – высший всей философии (см. тамже, с. 196). Это единство апперцепции необходимо именно потому, что – " ", "зависимое" существо, чье мышление не может быть творч. причиной своего объекта (см. тамже, с. 152–53, 196, 200). Поэтому же в основе рассудочного категориального синтеза – его спонтанная , "продуктивная способность воображения" (см. тамже, с. 173, 224), из к-рой проистекает также " ". Синтез этот – лишь в границах "конечного опыта", условный, фрагментарный. Но рассудок нуждается в ориентировке на , на безусловное, на , на абс. принципы – нуждается в идеях Р. (см. тамже, с. 346, 355). Необходим "самостоятельный", "творческий" Р., способный порождать предметы, воплощая в них свою (см. тамже, с. 572). Однако " " человека лишает его такого Р. и обрекает его действовать лишь "как если бы" имелся такой Р.-прообраз. Способность Р. к опредмечиванию Кант рассматривает в качестве недоступного для человеч. познания "законодательного" P. – " " (см. тамже, с. 587). В его познават. "спекулятивном" применении Р. имеет не "конститутивное", а лишь "регулятивное ". Сущность Р. выносится за пределы познания – в область нравств. воли, "практич." Р., причем последний наделяется "приматом" над Р. спекулятивным. Однако и там Р. не обретает целостности, конкретной тотальности, последняя оказывается лишь долженствованием, уходящим в дурную, т.е. рассудочную . Т.о., Кант оставил Р. в границах рассудка.

В дальнейшем трактовка Р. в классич. нем. философии шла по пути освобождения от "конечности" индивида, но одновременно – превращения Р. в сверхчеловеческий. Фихте толковал рассудок как "...покоящуюся, бездеятельную способность духа...", нетворч. "способность сохранения", "...закрепленную разумом силу воображения...", к-рая посредствует между последней и Р.; Р. же – как "полагающую способность" абс. "Я" (см. Избр. соч., т. 1, [М.], 1916, с. 209, 208). Шеллинг эстетизировал Р., противопоставляя понятию идею произведения искусства, репродуктивному рассудку – такой Р., к-рый подменен "силой воображения", "созидающим созерцанием" (см. "Система трансцендентального идеализма" , Л., 1936, с. 130, 298). Гл. заслуга Гегеля в проблеме соотношения Р. и рассудка – постановка задачи: не противопоставлять их друг другу извне, а диалектически снять эту противоположность. Гегель подверг глубокой критике абстрактную всеобщность, абстрактное , дурную бесконечность, субъективизацию противоречия, дуализм должного и сущего и др. черты рассудка, расчищая место для Р. Он окончательно перенес проблему Р. в сферу объективной логики развития культуры человечества и именно поэтому верно ухватил всеобщую диалектич. природу Р. (см., напр., Соч., т. 3, М., 1956, с. 229; т. 4, М., 1959, с. 185). Но Гегель взял Р. лишь в его отчужденности от предметной деятельности, от человеч. личности, как Р. вне и над людьми стоящей Истории: перед "хитростью" Р. – ничтожная пешка. Отсюда – гегелевский "некритический " и мнимая критичность Р., к-рый "...находится у самого себя в неразумии..." (см. К. Маркс , в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 634). Гегель не сумел также осуществить рассудка как противоположности Р. и увековечил его, приписав ему одному способность обеспечивать " " понятий и т.п.

Романтич. и иррационалистич. , третируя рассудок, противопоставляла ему Р. не как освобожденный от омертвленности и узости, а как подмененный иррац. интуицией, верой и т.п. Иррационалисты используют реальные слабости рассудочной науки для нападения на научность вообще.

Для совр. бурж. философии характерны в проблеме Р. две тенденции. Во-первых, к-рый разумному мышлению противопоставляет его собств. творч. моменты, но выступающие превращенно (как и т.п.), и отвергает заодно с рассудком также и Р., оставаясь в негативной зависимости от рассудка. Получило распространение пошлое , выдающее рассудок за Р. (см. А. Шопенгауэр , Мир как ..., СПБ, 1881, с. 62–63). Во-вторых, рационализм, апеллирующий к модной научности, но ограничивающийся сферой технич. проблем (средствами рационализации овеществленных форм), отказывающийся от проблем целеполагания, оценки и т.п. и возводящий в норму как раз рассудочность, знаковый и т.п. (неопозитивизм). Крайним выражением кризиса бурж. культуры является алогизма и инстинкта.

Лит.: Энгельс Ф., Диалектика природы, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 528, 537–38; Ленин В. И., Соч., 4 изд., т. 38, с. 160, 162; Бердяев Н., Смысл творчества, М., 1916; Бергсон Α., Длительность и ..., пер. с ., П., 1923; Лукач Г., Материализм и пролетарское , "Вестн. социалистич. академии", 1923, кн. 4–6; Асмус В. Ф., Диалектика Канта, 2 изд., М., 1930; его же, Проблема интуиции в философии и математике, М., 1963; Лосский Н., Чувственная, интеллектуальная и мистич. интуиция, Париж, 1938; Библер В. С., О системе категорий диалектич. логики, [Душанбе], 1958; Ильенков Э. В., Идеальное, Филос. , т. 2, М., 1962; Батищев Г. С., Противоречие как диалектич. логики, М., 1963, гл. 2; Коинин П. В., Рассудок и Р. и их функции в познании, "ВФ", 1963, No 4; Никитин В. Е., Категории рассудок и Р., Ростов-н/Д., 1967 (автореф. канд. дисс); Santayana G., The life of reason, v. 1–5, N. Y., 1905–06; Whitehead A. N., The function of reason, Princeton, 1929; Jaspers K., Vernunft und Existenz, Münch., 1960; его же, Vernunft und Widervernunft in unserer Zeit, Münch., 1950; Lukáсs G., Die Zerstörung der Vernunft, В., 1954; Heidegger M., Wahrheit und Wissenschaft, Basel, 1960; Sartre J. P., Critique de la raison dialectique, P., ; Kosík К., Dialektika konkrétního, Praha, 1963, v. 2, s. 2.

Г. Батищев. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

РАЗУМ

РАЗУМ - философская категория, выражающая высший мыслительной деятельности, противопоставляемый рассудку. Различение разума и рассудка как двух “способностей души” намечается уже в античной философии: если рассудок как низшая мышления познает относительное, земное и конечное , то разум направляет на постижение абсолютного, божественного и бесконечного. Выделение разума как более высокой по сравнению с рассудком ступени познания четко осуществлялось в философии Возрождения у Николая Кузанского и Дж. Бруно, будучи связываемо ими со способностью разума постигать единство противоположностей, которые разводит рассудок.

Наиболее детальную разработку представление о двух уровнях мыслительной деятельности в понятиях разума и рассудка получает в немецкой классической философии - в первую очередь у Канта и Гегеля. Согласно Кашу, “всякое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме” (Кант И. Соч. в 6т. М., 1964, с. 340). В отличие от “конечного” рассудка, ограниченного в своих познавательных возможностях чувственно данным материалом, на который накладываются априорные формы рассудка, мышлению на его высшей стадии разума свойственно стремление к выходу за пределы заданного возможностями чувственного созерцания “конечного” опыта, к поиску безусловных оснований познания, к постижению абсолютного. Стремление к этой цели необходимо заложено, по Канту, в самой сущности мышления, однако ее реальное достижение невозможно, и, пытаясь все-таки достичь ее, разум впадает в неразрешимые противоречия - антиномии. Разум, согласно Канту, может, т. о., выполнять только регулятивную функцию поиска недостижимых предельных оснований познания, попытки реализации которой призваны приводить к выявлению принципиальной ограниченности познания сферой “явлений” и недоступности для него “вещей в себе”. “Конститутивная” же, по терминологии Канта, функция реального познания в пределах “конечного” опыта остается за рассудком. Кант, т. о,

не просто констатирует наличие разума как некоторой познавательной установки, он осуществляет критическую рефлексию по отношению к этой установке. “Вещь в себе” можно помыслить, но ее нельзя познать в том смысле, какой вкладывает в это понятие Кант, для которого идеалом теоретического познания выступают концептуальные конструкции математики и точного естествознания.

Смысл этого учения Канта о неосуществимости претензий на постижение “вещей в себе” зачастую сводился к агностицизму, рассматриваемому как неоправданное принижение познавательных способностей человека. Между тем Кант отнюдь не отрицал возможностей неограниченного освоения все новых слоев реальности в практической и теоретической деятельности человека. Однако Кант исходит из того, что такое прогрессирующее освоение всегда происходит в рамках опыта, т. е. взаимодействия человека с объемлющим его миром, которое носит всегда “конечный” характер, не может по определению исчерпать этого мира. Поэтому теоретическое сознание человека не в состоянии занять некую абсолютную позицию “вненаходимоста” по отношению к реальности объемлющего человека мира, в принципе превышающего возможности его любого рационального объективирующего моделирования, как это происходит в артикулируемых и тем самым контролируемых сознанием понятийных конструкциях математики и точного естествознания. Кантовский в отношении разума несет в себе очень мощную антидогматическую направленность против всяких попыток построения законченной в своих исходных предпосылках и основаниях “закрытой” теоретической картины реальности мира в целом, каким бы конкретным содержанием эта картина не наполнялась.

Продолжая традицию различения разума и рассудка, Гегель существенно пересматривает оценку разума. Если Кант, по мнению Гегеля, преимущественно “философ рассудка”, то у Гегеля понятие разума становится важнейшим компонентом его системы. Гегель исходит из того, что следует преодолеть кантовское представление об ограничении позитивных функций познания рамками рассудка как “конечного” мышления. В отличие от Канта, Гегель считает, что, именно достигая стадии разума, мышление в полной мере реализует свои конструктивные способности, выступая как свободная, не связанная какими-либо внешними ограничениями спонтанная активность духа. Пределы мышления, по Гегелю, не вне мышления, т. е. в опыте, созерцании, в преднайденности объекта, а внутри мышления - в его недостаточной активности. Подход к мышлению как формальной лишь деятельности по систематизации данного извне материала, свойственный для рассудка, преодолевается, с точки зрения Гегеля, на стадии разума, когда мышление делает своим предметом свои собственные формы, и преодолевая их узость, абстрактность, односторонность, вырабатывает свое собственное мышлению идеальное - “идеализированный предмет”. Тем самым формирует то “разумное” или “конкретное понятие”, которое, по Гегелю, следует четко отличать от рассудочных определений мысли, выражающих лишь абстрактную всеобщность (см. Восхождение от абстрактного к конкретному). Внутренним стимулом работы ра зума для Гегеля выступает познания, заключа ющаяся в обнаружении абстрактности и конечности пре. найденных определений мысли, которая проявляется в их противоречивости. Разумность мышления выражается в его способности снять эту противоречивость на боле“ высоком уровне содержания, в котором, в свою очередь, обнаруживаются внутренние противоречия, являющиеся источником дальнейшего развития.

Итак, если Кант ограничивает конститутивную функцию мышления рассудком как деятельностью в рамках некоей заданной системы координат познания, т. е. “закрытой” рациональностью, то 1егель сделал своим предметом рассмотрения “открытую” , способную к творчески конструктивному развитию своих исходных предпосылок в процессе напряженной самокритичной рефлексии. Однако трактовка такой “открытой рациональности” в рамках гегелевской концепции разума имела существенных пороков. Гегель, в противоположность Канту, полагает, что разум способен достичь абсолютного знания, тогда как действительное исходных предпосылок “парадигм”, “исследовательских программ”, “картин мира” и пр. не приводит к их превращению в некую всеобъемлющую “монологику”, они не перестают быть относительными познавательными моделями реальности, в принципе допускающими иные способы ее постижения, с которыми следует вступать в отношения диалога. Совершенствование и развитие исходных теоретических предпосылок осуществляется не в замкнутом пространстве спекулятивного мышления, а предполагает к опыту, с эмпирическим знанием, оно не является неким квазиестественным процессом саморазвития понятия, а представляет собой результат реальной деятельности субъектов познания и предполагает многовариантность действий, критический различных проблемных ситуаций и т. п. В целом же типологию разума и рассудка никак нельзя оценивать как некий анахронизм, имеющий значение только для истории философии. Реальный конструктивный

Что мы знаем о работе нашего ума (психология разума)

Н екоторые критики психологии утверждают, что психология – это всего лишь констатация фактов, подтверждение того, что уже давно известно. С этим трудно спорить, потому что люди, получая новую информацию, склонны думать, что это было очевидно с самого начала. Однако есть ряд психологических экспериментов, которые заставляют взглянуть по-новому на привычные вещи. Вот небольшой список подобных экспериментов в психологии, которые раскрывают суть того, как работает наш разум.
1. Когнитивный диссонанс

F estinger и Carlsmith (1959) провели свой эксперимент, в котором проверили идею о том, что человеку трудно принять два противоречащих верования, поэтому он бессознательно приспосабливает одно с другим. Интересный вывод этого классического эксперимента в психологии: наше сознание постоянно выполняет рационализацию, не отражаясь в сознании . В исследовании, реально скучные задания, как по взмаху волшебной палочки, превращались в интересные и увлекательные. Поэтому нельзя с уверенностью сказать о том, что мы знаем, о чем мы на самом деле думаем. Возможно, именно сейчас, мы занимаемся привычной рационализацией, чтобы защитить себя от когнитивного диссонанса.

2. Галлюцинации являются общими

Г аллюцинации, как сны наяву, и мы склонны думать о них как о симптомах серьезного психического заболевания. На самом деле они являются более распространенными среди «нормальных» (психически здоровых) людей, чем мы могли себе представить. В исследовании Ohayon, (2000) треть опрошенных сообщают о наличии галлюцинации, 20% испытывают галлюцинации раз в месяц и 2% раз в неделю. Точно так же «нормальные» люди часто имеют параноидальные мысли, в этом же исследовании отмечалось, что 40% опрошенных, имели параноидальные мысли о виртуальном путешествии.
Таким образом разрыв между людьми с психическими расстройствами и “нормальный” намного меньше, чем хотелось бы многим думать. Если считать наши фантазии и грезы о будущем галлюцинациями, то этот процент существенно мог бы увеличиться. Некоторые люди даже не выходят из своих галлюцинаций в реальную жизнь, .

3. Эффект плацебо

В озможно, вы имели опыт, что головная боль уменьшается через несколько секунд после того, как вы принимаете аспирин? Это не может быть действие препарата, поскольку его усвоение занимает не менее 15 минут. Это эффект плацебо: Ваш разум знает, что вы приняли таблетку, так что вы почувствуете себя лучше. В медицине это этот эффект является достаточно сильным, особенно в случае боли. Некоторые исследования полагают, что плацебо раствор (соленая вода) может оказывать такой же мощный эффект, как морфин (Hrobjartsson и др., 2001.). Другие исследования показывают, что даже 80% от силы действия достаточно мощного средства как «Прозак», является эффект плацебо.Это очередное подтверждение тому, что наш ум и тело не являются чем-то различным, и являются одним целым

4. Послушание власти

Б ольшинство из нас хотели бы думать о себе, как независимо мыслящих людях, со свободной волей. Мы уверены, что сознательно не навредим другому человеку, если под очень серьезным давлением. Знаменитое исследование Стэнли Милгрэма (1960-е годы) обнаружил, что 63% участников продолжали подавать электрошок другому человеку, несмотря на то, что их «жертвы» кричали, демонстрировали мучения и, в конце концов, затихали.
Таким образом, ситуации имеют огромную силу, и могут контролировать наше поведение, и это сила, которую мы не замечаем, пока оно не проявится в подобных исследованиях. А вы владеете ситуацией, или ситуация владеет вами?

Кстати, есть замечательный художественный фильм, он так и называется “Экспериментатор”. Вы можете познакомиться не только с этим экспериментом, но и узнать про теорию “6 рукопожатий”

5. Слепой выбор

М ы все знаем причины наших решений, не так ли? Например, вы знаете, почему нас привлекает тот, или иной человек? Не будьте так уверены. Йоханссон, П. Холл, Л., Sikstrom С., и Олссон, A. (2005)в своем исследовании показали, что людей легко обмануть, чтобы оправдать свой выбор, который они на самом деле не делали, указывая на привлекательных им людей. Сперва необходимо было выбрать на карточках привлекательных людей, затем объяснить свой выбор, но во время эксперимента карточки незаметно подменялись. Испытуемые не замечали подмены и давали свои объяснения привлекательности людей на карточках. При определенных обстоятельствах, мы, фактически, не обращаем внимание на выбор, который сделали. Мы, похоже, имеем мало представления или вообще ничего не знаем о своем выборе и своих мотивах выбора. Затем мы используем рационализацию, чтобы скрыть и замести следы своего неведения.
Это еще один пример общей идеи о том, что мы имеем относительно ограниченный доступ к внутренней работе нашего разума.

6. Фантазии способны уменьшить мотивацию

О дин из способов, которым люди обычно мотивируют себя- это с помощью фантазий о будущем. Идея состоит в том, что положительном мечты о будущем помогают мотивировать вас к этой цели. Однако, остерегайтесь, психологи Оттинген и Mайер (2002)обнаружили, что фантазии о будущем успехе, на самом деле, являются плохой мотивацией. Похоже, что ощущая вкус будущего в ситуации «здесь и сейчас» снижает стремление к ее достижению. Фантазии не способны предупредить о проблемах, с которыми мы можем столкнуться на пути к нашей цели. Люди тратят огромное количество времени, сил и ресурсов на поддержание своих фантазий, предпочитая не замечать настоящую жизнь, и лишая себя «живости»

7. Мозговой штурм не работает

Х отите мыслить нестандартно? Знайте, что в соответствии с психологическими исследованиями, мозговой штурм не работает (Furnham, 2000). В группе люди скорее будут ленивы, быстро забывая о своих идеях, и беспокоясь о том, что подумают другие (несмотря на правило, что «нет плохих идей”). Поэтому гораздо лучше посылать людей придумать новые идеи наедине. Группы хороши только в оценке этих идей.

8. Не подавляйте!

К огда вы подавлены или вас что-то беспокоит, от людей часто можно услышать: “Я стараюсь не думать об этом, просто откладываю это в сторону в своих мыслях!”
Это очень плохой совет. Попытки подавления свои мысли – непродуктивны. Вегнер и соавт., (1987) выяснили как сложно контролировать свои мысли, например, не думая о белой хромой обезьяне. То, что испытывают люди, когда они пытаются подавить свои мысли, является эффектом бумеранга: мысль возвращается сильнее, чем прежде, когда от нее избавлялись. Ищете то, что способно реально отвлечь ваше внимание и ваши мысли. Это гораздо лучшая стратегия. Еще хуже обстоят дела с подавлением чувств, которое выливается в психосоматические расстройства, или в отдельных случаях, способны парализовать всю жизнь (например, не пережитое чувство горя, утраты близкого страх, или чувство токсического стыда

9. Навыки многозадачности

Н есмотря на все ограничения нашего разума, мы можем научить его делать невероятные вещи. Например, мы много слышали о нашей способности многозадачности, но на практике, знаете вы людей, которые могут читать и писать одновременно?
Исследование Spelke, Hirst & Neisser, (1976) было направлено на выявление способности к многозадачности, когда двух добровольцев обучали в течение 16 недель, пока они не смогут прочитать рассказ и классифицировать списки слов, в одно время. В конце концов они смогли выполнить по две задачи одновремено, также, как они могли выполнять аналогичные задачи по отдельности до начала эксперимента.

10. Мелочи жизни

М ы склонны думать, что крупные события в нашей жизни являются наиболее важными: выпускной, вступление в брак или рождение ребенка. Но на самом деле, главные события жизни часто не так важны для нашего благополучия, как повседневные и рутинные дела в нашей жизни (Каннер и соавт., 1981). Основные события, главным образом, влияют на нас через повседневные дела и то влияние, которые они производят. То же самое на работе, где удовлетворенность работой сильно зависит от повседневной суеты и дел.
И куда большее влияние оказывает на ощущение счастья людей, такие вещи, как качество сна, меньшее количество взлетов и падений на работе (стабильность), и отношения с нашими друзьями и семьей. Другими словами, это мелочи, которые делают нас счастливыми.

П оследний тезис сильно перекликается с , которая говорит, что нельзя откладывать жизнь назавтра, потому, что она происходит каждую секунду. Вся наша жизнь соткана из тысячи мелочей, которые, обычно, не осознаются, а это влияет на качество самой жизни. Многие думают, что не живут, а участвуют в генеральной репетиции жизни, готовя себя к чему-то большому и серьезному, и каково же их разочарование, когда приходит осознание, что жизнь проходит мимо. В таком случае просто , чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы

Статья подготовлена по материалам и психологическим исследованиям зарубежных авторов.

Толковые словари определяют Ум как способности человека к анализу, познаванию нового, умению воспользоваться новыми знаниями, вырабатывать на их основе личную точку зрения, делать выводы и принимать решения.

Ум анализирует происходящие события и разграничивает важное и существенное от второстепенного и несущественного.

Разум человека − это категория совсем другого свойства, Он предполагает способность мыслить отвлечённо, абстрактно, не связанно с конкретной жизненной ситуацией, от анализа накопленного опыта перейти к обобщению, и, как следствие, выработке концепций и формул, которые можно будет применять для управления жизнью и окружающей средой.

Направленность ума и разума

Роль человека в социуме, его место и значение, зависят от его умственного развития.

Поэтому ум, как идентификация личности, её сознания, направлен вовне, он передаёт в окружающую среду своё понимание, свою оценку и свою позицию.

Человек, получая внешнюю информацию, с помощью ума анализирует её, определяет своё положение в социуме и находит своё «я», отождествляясь с обществом или не соответствуя ему. В этом и проявляется так называемое «эго», как принцип самосознания и самовыражения.

Разум действует на другой частоте, идёт из глубин Души. Он не только сопоставляет, сравнивает, обрабатывает информацию, но и способен охватить как всю картину в целом, так и роли отдельных личностей. Он не отождествляет себя с увиденным и услышанным, он воспринимает отстранённо, как бы глядя сверху. Такое постижение ситуации называют ещё осознанием.

Давайте попытаемся и мы дать определения этим двум субстанциям:

• Разум – это духовная составляющая человека, включающая наивысшею степень мышления, он функционирует на более высокой энергетической частоте в отличии от сознания (ума).
• Ум – это инструмент сознания (со+знание т.е. сопутствующие знания). Ум человеку необходим, чтобы принимать, исследовать и анализировать информацию.

Сила разума в человеке заключается в способности к творчеству, которая всегда давала жизнь новым изобретениям в области технологий, техники и т.д.

Задачи человеческого ума и разума

Ум незаменим в подробной, конкретной работе. Расчленить целое на части, разобрать и понять каждую из них, проанализировать и опираясь на прежний опыт вынести умозаключения.

Иногда, занимаясь такой углублённой работой, ум, зацикливаясь на этом процессе, взращивает непомерное эго, и желает контролировать всё и вся. При этом он не обладает способностью к глобальным выводам, охватить всю проблему целиком. Поэтому застревает в отдельных фрагментах, которые сам для своего же удобства и вычленил из целого. И, поскольку делать обобщения не способен, то в оценке ситуации всё время возвращается к прошлому, чаще всего печальному опыту. И все страхи, и опасения, выработанные в прошлом, закрепляются ещё раз.

Ум-эго держит человека в раз и навсегда выработанных понятиях, навязывая своё мнение и создавая ощущение собственного превосходства, а по сути гордыни, не давая человеку развиваться, и искать другие, более позитивные решения.

И когда человек способен вырваться из ограничений ума, повышать свои вибрации, подниматься от практического решения ситуации к обобщениям, контролировать свои мысли и направлять их в другую, пока неизвестную и поначалу пугающую сторону, то ему открывается дверь, ведущая к Разуму, который не руководит, не навязывает свою точку зрения, не оценивает, не призывает к прежнему опыту. Он − часть Сущности, существующей объективно.

Разуму не нужно делить на части, чтобы понять целое, не нужен предыдущий опыт . Он открыт для получения энергии и знания от Сущности и находясь в одном вибрационном поле с ищущим человеком, предстаёт, как осознание.

В то время, как ум всегда настаивает на своей правоте, разум ведёт человека в мир непознанного и предоставляет человеку возможность найти и понять своё, новое понимание мира, отличное от того, которое было ему навязано.

Ум всё время направляет человека к достижению какой-то конкретной цели: построить карьеру, достичь богатства, быть первым. Таким образом он доказывает свою нужность и превосходство над другими. Поначалу человеку это кажется правильным путём развития. Ведь всё время в движении, в стремлении к новым вершинам! Но если следующий результат не достигается так же быстро, как предыдущий, появляется страх не достичь, не успеть, выпасть из обоймы, не быть успешным.

Человек находится в замкнутом круге, ставит всё более высокую планку, в силу каких-то причин срывается, истязает себя мыслями о недостижимом, снова пытается. В результате, в погоне за миражами изнуряет себя душевно и физически, счастья в общепринятом понимании так и не достигает, и приходит к душевному кризису.

Но если человек способен остановиться, сделать шаг в сторону и выйти из круга, погрузиться в свой глубокий внутренний мир и посмотреть на него не с позиций общества, в котором живёт, а с точки зрения Вечности, то он может приблизиться к Разуму. И вдруг откроется, что Разум не гонится за впереди бегущим и не стремится к достижению конкретных целей.

Разум человека, как энергия высокой частоты проникает в любую форму и соединяясь с соответствующей ей вибрацией раскрывает её внутреннее содержание. Мы интуитивно и с помощью ощущений и чувств можем приблизиться или даже войти в одно вибрационное поле с Разумом.

И тогда многое становится ясным и понятным. Когда понимаешь, что, живя в обществе и невольно проникаясь его ценностями, можно жить и отдельно от него, без ненужной суеты и борьбы за место под солнцем. Тогда всё происходящее будет течь в спокойном, удобном ритме и ощущение жизни поднимется на другой, более высокий уровень.

Исходя из этого, можно сделать небольшой вывод о двух видах отношений с реальностью

1 . Ум − это инструмент сознания личности, он обращён вовне .

2 . Разум человека ф ункционирует на другой, более высокой энергетической частоте. Он получает необходимую информацию, идущая изнутри, из Души человека.

3 . Разуму, который свободен от предвзятостей, оценок и зацепок за опыт, незачем навязывать свою точку зрения и что-то разделять. Он сливается с энергетикой конкретного обстоятельства и извлекает необходимую информацию, которая называется осознанием.

сфера сознания, ориентированная на конструирование мира идеальных объектов (мира должного) для любых сфер человеческой деятельности. Одним из оснований деятельности разума выступают результаты рассудочной сферы сознания. В области мировоззрения одной из имманентных форм деятельности разума выступает философия. (См. сознание, рассудок, познание, творчество).

Отличное определение

Неполное определение ↓

Разум

(Reason). Так называют способность человеческого интеллекта выполнять упорядоченную умственную деятельность, напр. связывать между собой идеи, производить умозаключения путем индукции и дедукции или выносить ценностные суждения. Библия признает существование могучего человеческого разума. Напр., в Ис 1:18 Бог прямо взывает к человеческому разуму, и этот зов слышен во всем Св. Писании. Тем не менее природа разума ясно не описывается. Поэтому в систематической теологии существовало множество точек зрения на способности разума, в частности в соотнесении со способностью веры.

История. В истории Церкви немногие теологи поддерживали чистый рационализм, т.е. идею о том, что один разум без помощи веры может постичь всю христианскую истину. Этот подход (напр., социнианство, деизм, гегельянство) неизменно приводил к возникновению соответствующих ересей.

Борьба против возможных злоупотреблений разумом привела к тому, что многие христианские мыслители принижали разум (особенно его использование в той или иной философской системе). Напр., Тертуллиан задавал знаменитый вопрос: "Что общего у Афин с Иерусалимом? " и провозглашал веру в абсурдное. Мартин Лютер называл разум "блудницей" и настаивал на том, что Евангелие противоречит разуму. Б. Паскаль был убежден, что вера не может быть основана исключительно на рациональных принципах. И наконец, С. Кьеркегор выступал против гегелевской системы и призывал принимать решение, не основанное на логических выводах. Чтобы понять этих явных антирационалистов, необходимо сознавать, что в их подходе не было ничего иррационального; их произведения носят связный и аналитический характер. Но все они проводили отчетливую грань между разумом и религиозной верой.

Многие известные писатели использовали платоновскую терминологию в христианской теологии и утверждали, что вера предшествует разуму. "Верую, чтобы понимать" эти слова приписывают Августину. Позднее их повторил Ансельм Кентерберийский. По этой теории, разум действенен лишь в той мере, в какой он подчинен предшествующей ему христианской вере. Тут мы сталкиваемся с парадоксом: когда человек принял решение идти по пути веры, сила разума оказывается почти неограниченной. Напр., Ансельм предложил онтологическое доказательство бытия Божьего, и, хотя оно изложено в форме молитвы, оно во многом выводится только из понятий разума. В трактате "Почему Бог вочеловечился? " Ансельм выводит необходимость воплощения и искупления. В этом смысле такие апологеты, как К. Ван Тиль и Г. Кларк, могут считаться современными последователями платоновского рационализма.

Фома Аквинский и его ученики пытались сохранить тонкое равновесие между верой и разумом. Они рассматривали разум как путь христианского познания, но вовсе не считали его всесильным. Разумом открыты некрые истины, напр., существование Бога и Его благость. Но вместе с тем разуму многое недоступно он не может постичь Троицу, воплощение или необходимость искупления. Эти вещи познаются лишь верой. Далее, разум не обладает исключительной властью над своими владениями. Все, что ему подвластно, может быть познано верой. Большинство людей одной лишь верой постигают то, что Бог существует и что Он благ. Более того, Фома Аквинский спорил с Сигером Брабантским, еще одним аристотеликом, развивавшим теорию двойной истины, утверждая, что разум, если его правильно использовать, не должен приходить к заключениям, крые противоречат вере.

Заключение. Итак, мы видим, что в христианской мысли существует множество мнений о природе разума. Несмотря на это разнообразие, можно еделать некрые заключения, крые имеют силу для всей консервативной христианской теологии.

(1) Человеческий разум соответствует определенным задачам и решает их. Это относится к верующим и неверующим. Во всех сферах жизни, независимо от того, формализованы в них процессы рассуждения или нет, человек обретает знания благодаря своей способности рассуждать. Простейший пример подведение баланса в чековой книжке или изучение карты дорог. Наука и техника более сложные проявления разума.

(2)Человеческий разум конечен. Есть несколько задач, с крыми разум не справляется в силу его ограниченности. Наш ум не похож на всеведущий Божий разум. Ограничения относятся не только к разуму отдельного человека, но и к человеческому разумению в целом. Поэтому разум не может вместить христианскую истину во всей ее полноте. Самый яркий пример тому неспособность человеческого разума познать природу Троицы.

(3) Человеческий разум помрачен грехом. Св. Писание открывает, как грех повредил человеческие умы (Рим 1:2023). Вследствие этоголюди впали в идолопоклонство и безнравственность.

(4) Процесс спасения предполагает участие разума, но не завершается им. Признание того, что человек обречен на вечную гибель и нуждается в единственном источнике спасения т.е. в Христе, относится к сфере разума. Но достичь спасения можно лишь тогда, когда человек прилагает к этому волю и верует во Христа. Так, в противоположность идее гностиков, искупление совершается не только умственной деятельностью.

(5) Одна из целей христианской жизни обновление ума (Рим 12:2). Поэтому по мере возрастания веры в Христа ум все больше покоряется Духу Божьему. В результате воздействие греха на разум устраняется и мыслительные процессы оказываются все более тесно связанными с Иисусом Христом в познании Божьей истины и моральном восприятии.

РАЗУМ - философская категория, выражающая высший тип мыслительной деятельности, противопоставляемый рассудку. Различение Р. и рассудка как двух «способностей души» намечается уже в античной философии: если рассудок как низшая форма мышления познает относительное, земное и конечное, то Р. направляет на постижение абсолютного, божественного и бесконечного. Выделение Р. как более высокой по сравнению с рассудком ступени познания четко осуществлялось в философии Возрождения у Николая Кузанского и Дж. Бруно, будучи связываемо со способностью Р. постигать единство противоположностей, которые разводит рассудок. Наиболее детальную разработку представление о двух уровнях мыслительной деятельности в понятиях Р. и рассудка получает в немецкой классической философии - в первую очередь, у Канта и Гегеля. Согласно Канту, всякое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в Р. В отличие от «конечного» рассудка, ограниченного в своих познавательных возможностях чувственно данным материалом, на который накладываются априорные формы рассудка, мышлению на его высшей стадии Р. свойственно стремление к выходу за пределы «конечного» опыта, заданного возможностями чувственного созерцания, к поиску безусловных оснований познания, к постижению абсолютного. Стремление к этой цели необходимо заложено, по Канту, в самой сущности мышления; однако ее реальное достижение невозможно, и, пытаясь все-таки достичь ее, Р. впадает в неразрешимые противоречия - антиномии. Р., согласно Канту, может, таким образом, выполнять только регулятивную функцию поиска недостижимых предельных оснований познания, попытки реализации которой демонстрируют принципиальную ограниченность познания сферой «явлений» и недоступность для него «вещей в себе». «Конститутивная» же, по терминологии Канта, функция реального познания в пределах «конечного» опыта остается за рассудком. Кант, таким образом, не просто констатирует наличие Р. как некоторой познавательной установки - он осуществляет критическую рефлексию по отношению к этой установке. «Вещь в себе» можно помыслить, но ее нельзя познать в том смысле, какой вкладывает в это понятие Кант, для которого идеалом теоретического познания выступают концептуальные конструкции математики и точного естествознания. Смысл этого учения Канта о неосуществимости претензий на постижение «вещей в себе» зачастую сводился к агностицизму, рассматриваемому как неоправданное принижение познавательных способностей человека. Между тем Кант отнюдь не отрицал возможности неограниченного освоения все новых слоев реальности в практической и теоретической деятельности человека. Однако он исходит из того, что такое прогрессирующее освоение всегда происходит в рамках опыта, т.е. взаимодействия человека с объемлющим его миром, которое всегда имеет «конечный» характер и, по определению, не может исчерпать реальность этого мира. Поэтому теоретическое сознание человека не в состоянии занять некую абсолютную позицию «вненаходимости» по отношению к реальности объемлющего человека мира, в принципе превышающего возможности любой попытки его рационального, объективирующего моделирования, как это происходит в артикулируемых и тем самым контролируемых сознанием понятийных конструкциях математики и точного естествознания. Кантовский агностицизм в отношении Р. несет в себе очень мощную антидогматическую направленность против всяких попыток построения законченной в своих исходных предпосылках и основаниях, «закрытой» теоретической картины реальности мира в целом, каким бы конкретным содержанием эта картина ни наполнялась. Продолжая традицию различения Р. и рассудка, Г е г е л ь существенно пересматривает оценку Р. Если Кант, по мнению Гегеля, преимущественно «философ рассудка», то у Гегеля понятие Р. становится важнейшим компонентом его системы. Гегель исходит из того, что следует преодолеть кантовское представление об ограничении позитивных функций познания рамками рассудка как «конечного» мышления. В отличие от Канта, Гегель считает, что, именно достигая стадии Р., мышление в полной мере реализует свои конструктивные способности, выступая как свободная, не связанная какими-либо внешними ограничениями спонтанная активность духа. Пределы мышления, по Гегелю, не вне мышления, т.е. в опыте, созерцании, в преднайденности объекта, а внутри мышления - в его недостаточной активности. Подход к мышлению как лишь формальной деятельности по систематизации данного извне материала, свойственный рассудку, преодолевается, с точки зрения Гегеля, на стадии Р., когда мышление делает своим предметом свои собственные формы и, преодолевая их узость, абстрактность, односторонность, вырабатывает свое собственное имманентное мышлению идеальное содержание - «идеализированный предмет». Тем самым оно формирует то «разумное», или «конкретное понятие», которое, по Гегелю, следует четко отличать от рассудочных определений мысли, выражающих лишь абстрактную всеобщность (см. Восхождение от абстрактного к конкретному). Внутренним стимулом работы Р. для Гегеля выступает диалектика познания, заключающаяся в обнаружении абстрактности и конечности преднайденных определений мысли, что проявляется в их противоречивости. Разумность мышления выражается в его способности снять эту противоречивость на более высоком уровне содержания, в котором, в свою очередь, тоже обнаруживаются внутренние противоречия, являющиеся источником дальнейшего развития. Итак, если Кант ограничивает конститутивную функцию мышления рассудком как деятельностью в рамках некой заданной системы координат познания, т.е. «закрытой» рациональностью, то Гегель сделал своим предметом рассмотрения «открытую» рациональность, способную к творчески конструктивному развитию своих исходных предпосылок в процессе напряженной самокритичной рефлексии. Однако трактовка такой «открытой рациональности» в рамках гегелевской концепции Р. имела ряд существенных пороков. Гегель в противоположность Канту полагает, что Р. способен достичь абсолютного знания, тогда как действительное развитие исходных предпосылок «парадигм», «исследовательских программ», «картин мира» и пр. не приводит к их превращению в некую всеобъемлющую «монологику»; они не перестают быть относительными познавательными моделями реальности, в принципе допускающими иные способы ее постижения, с которыми следует вступать в отношения диалога. Совершенствование и развитие исходных теоретических предпосылок осуществляется не в замкнутом пространстве спекулятивного мышления, а предполагает обращение к опыту, взаимодействие с эмпирическим знанием; оно не является неким квазиестественным процессом саморазвития понятия, а представляет собой результат реальной деятельности субъектов познания и предполагает многовариантность действий, критический анализ различных проблемных ситуаций и т.п. В целом же типологию Р. и рассудка никак нельзя оценивать как некий анахронизм, имеющий значение только для истории философии. Реальный конструктивный смысл данного различения может быть раскрыт с позиций современной эпистемологии и методологии науки, в частности в связи с разработкой понятий «открытой» и «закрытой» рациональности в рамках концепции современной неклассической метарациональности. B.C. Швырев

Отличное определение

Неполное определение ↓

РАЗУМ – философская категория, выражающая высший тип мыслительной деятельности, противопоставляемый рассудку . Различение разума и рассудка как двух «способностей души» намечается уже в античной философии: если рассудок как низшая форма мышления познает относительное, земное и конечное, то разум направляет на постижение абсолютного, божественного и бесконечного. Выделение разума как более высокой по сравнению с рассудком ступени познания четко осуществлялось в философии Возрождения у Николая Кузанского и Дж.Бруно, будучи связываемо ими со способностью разума постигать единство противоположностей, которые разводит рассудок.

Наиболее детальную разработку представление о двух уровнях мыслительной деятельности в понятиях разума и рассудка получает в немецкой классической философии – в первую очередь у Канта и Гегеля. Согласно Канту, «всякое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме» (Кант И. Соч. в 6 т. М., 1964, с. 340). В отличие от «конечного» рассудка, ограниченного в своих познавательных возможностях чувственно данным материалом, на который накладываются априорные формы рассудка, мышлению на его высшей стадии разума свойственно стремление к выходу за пределы заданного возможностями чувственного созерцания «конечного» опыта, к поиску безусловных оснований познания, к постижению абсолютного. Стремление к этой цели необходимо заложено, по Канту, в самой сущности мышления, однако ее реальное достижение невозможно, и, пытаясь все-таки достичь ее, разум впадает в неразрешимые противоречия – антиномии. Разум, согласно Канту, может, т.о., выполнять только регулятивную функцию поиска недостижимых предельных оснований познания, попытки реализации которой призваны приводить к выявлению принципиальной ограниченности познания сферой «явлений» и недоступности для него «вещей в себе». «Конститутивная» же, по терминологии Канта, функция реального познания в пределах «конечного» опыта остается за рассудком. Кант, т.о., не просто констатирует наличие разума как некоторой познавательной установки, он осуществляет критическую рефлексию по отношению к этой установке. «Вещь в себе» можно помыслить, но ее нельзя познать в том смысле, какой вкладывает в это понятие Кант, для которого идеалом теоретического познания выступают концептуальные конструкции математики и точного естествознания.

Смысл этого учения Канта о неосуществимости претензий на постижение «вещей в себе» зачастую сводился к агностицизму, рассматриваемому как неоправданное принижение познавательных способностей человека. Между тем Кант отнюдь не отрицал возможностей неограниченного освоения все новых слоев реальности в практической и теоретической деятельности человека. Однако Кант исходит из того, что такое прогрессирующее освоение всегда происходит в рамках опыта, т.е. взаимодействия человека с объемлющим его миром, которое носит всегда «конечный» характер, не может по определению исчерпать реальность этого мира. Поэтому теоретическое сознание человека не в состоянии занять некую абсолютную позицию «вненаходимости» по отношению к реальности объемлющего человека мира, в принципе превышающего возможности его любого рационального объективирующего моделирования, как это происходит в артикулируемых и тем самым контролируемых сознанием понятийных конструкциях математики и точного естествознания. Кантовский агностицизм в отношении разума несет в себе очень мощную антидогматическую направленность против всяких попыток построения законченной в своих исходных предпосылках и основаниях «закрытой» теоретической картины реальности мира в целом, каким бы конкретным содержанием эта картина не наполнялась.

Продолжая традицию различения разума и рассудка, Гегель существенно пересматривает оценку разума. Если Кант, по мнению Гегеля, преимущественно «философ рассудка», то у Гегеля понятие разума становится важнейшим компонентом его системы. Гегель исходит из того, что следует преодолеть кантовское представление об ограничении позитивных функций познания рамками рассудка как «конечного» мышления. В отличие от Канта, Гегель считает, что, именно достигая стадии разума, мышление в полной мере реализует свои конструктивные способности, выступая как свободная, не связанная какими-либо внешними ограничениями спонтанная активность духа. Пределы мышления, по Гегелю, не вне мышления, т.е. в опыте, созерцании, в преднайденности объекта, а внутри мышления – в его недостаточной активности. Подход к мышлению как формальной лишь деятельности по систематизации данного извне материала, свойственный для рассудка, преодолевается, с точки зрения Гегеля, на стадии разума, когда мышление делает своим предметом свои собственные формы, и преодолевая их узость, абстрактность, односторонность, вырабатывает свое собственное имманентное мышлению идеальное содержание – «идеализированный предмет». Тем самым оно формирует то «разумное» или «конкретное понятие», которое, по Гегелю, следует четко отличать от рассудочных определений мысли, выражающих лишь абстрактную всеобщность (см. Восхождение от абстрактного к конкретному ). Внутренним стимулом работы разума для Гегеля выступает диалектика познания, заключающаяся в обнаружении абстрактности и конечности преднайденных определений мысли, которая проявляется в их противоречивости. Разумность мышления выражается в его способности снять эту противоречивость на более высоком уровне содержания, в котором, в свою очередь, обнаруживаются внутренние противоречия, являющиеся источником дальнейшего развития.

Итак, если Кант ограничивает конститутивную функцию мышления рассудком как деятельностью в рамках некоей заданной системы координат познания, т.е. «закрытой» рациональностью, то Гегель сделал своим предметом рассмотрения «открытую» рациональность, способную к творчески конструктивному развитию своих исходных предпосылок в процессе напряженной самокритичной рефлексии. Однако трактовка такой «открытой рациональности» в рамках гегелевской концепции разума имела ряд существенных пороков. Гегель, в противоположность Канту, полагает, что разум способен достичь абсолютного знания, тогда как действительное развитие исходных предпосылок «парадигм», «исследовательских программ», «картин мира» и пр. не приводит к их превращению в некую всеобъемлющую «монологику», они не перестают быть относительными познавательными моделями реальности, в принципе допускающими иные способы ее постижения, с которыми следует вступать в отношения диалога. Совершенствование и развитие исходных теоретических предпосылок осуществляется не в замкнутом пространстве спекулятивного мышления, а предполагает обращение к опыту, взаимодействие с эмпирическим знанием, оно не является неким квазиестественным процессом саморазвития понятия, а представляет собой результат реальной деятельности субъектов познания и предполагает многовариантность действий, критический анализ различных проблемных ситуаций и т.п. В целом же типологию разума и рассудка никак нельзя оценивать как некий анахронизм, имеющий значение только для истории философии. Реальный конструктивный смысл данного различения может быть раскрыт с позиций современной эпистемологии и методологии науки, в частности, в связи с разработкой понятий «открытой» и «закрытой» рациональности в рамках концепции современной неклассической метарациональности.